To the Lighthouse
Есть такой рассказ у Юрия Казакова, говорят хороший, не читал. До недавнего времени не мог понять, как во сне можно горько плакать. Сегодня понял. Эх, не доводят до добра дневные сны.
Сюжет сна такой: Беларусь оккупирована, причем неизвестно, кем. В самом начале приходится прятаться в минском метро, причем не в тоннелях, а в поездах, потому что на станциях тоже враги. Поезд ведет какой-то парень со знакомым лицом. Он еще плохо умеет тормозить, поэтому вагон останавливается наполовину в тоннеле, наполовину у платформы. Никита и я забегаем в открытые двери вагона, едем в темноте. В вагоне еще несколько человек, из которых четко помню только двух школьниц в светлых ситцевых платьицах. Когда поезд приезжает на станцию «Октябрьская», парень-машинист открывает двери: на станции пока безопасно. Поскальзываясь, мы выбегаем из вагона и бежим к эскалатору. Я не успеваю за Никитой: хватаю за руку одну из девочек, которая начала плакать на платформе, спрашиваю, как ее зовут, говорю ей, мол, держись, не отставай, все будет хорошо, найдем мы твою маму. Дальше во сне небольшой временной провал.
Эпизод второй: Беларусь все еще оккупирована, но ситуация уже стабилизировалась, все к ней привыкли. В солнечный день (как сегодня) мы с Никитой выходим из метро на станции «Площадь Ленина» и видим, что оккупационные власти разбирают наш родной университет, а по развалинам какая-то бодрая продажная истфаковка-аспирантка водит экскурсии, рассказывает прохожим про какие-то короны, которые нашли при разборке здания. Короны лежат на пыльном тротуаре. После экскурсии нужно подписать бумажку, которую можно потом забрать на память. Никита о чем-то спорит с продажной истфаковкой и отказывается подписывать. На его словах «Я гражданин уникального государства» что-то толкает меня обернуться, и я вижу, как за нашими спинами огромный металлический груз на кране начинает ломать костел Сымона и Алены. Тут я начинаю плакать. Меня душит, сводит диафрагму, невозможно становится вздохнуть, но слезы не идут из меня. В скрюченном состоянии падаю на асфальт и бьюсь в истерике. Провал.
Эпизод третий: победа. На улице вечер. Небо ясное. Я курю и за спиной рюкзак. Подхожу к дому на Авакяна 30-3, возле которого растут ясени. Листьев на них особо нет, но крылатки есть, из чего можно сделать вывод, что на улице весна. Звоню в квартиру. Открывает Ада Львовна. Кричит вглубь куда-то, в комнаты. Выбегает Никита, тоже кричит, мол, дурак, дурак, мы так тебя искали. Все обнимаются и плачут. Тут слезы так и катятся.
И когда проснулся, понял, что текут на самом деле. Так что читайте Юрия Казакова. И я прочту.
Сюжет сна такой: Беларусь оккупирована, причем неизвестно, кем. В самом начале приходится прятаться в минском метро, причем не в тоннелях, а в поездах, потому что на станциях тоже враги. Поезд ведет какой-то парень со знакомым лицом. Он еще плохо умеет тормозить, поэтому вагон останавливается наполовину в тоннеле, наполовину у платформы. Никита и я забегаем в открытые двери вагона, едем в темноте. В вагоне еще несколько человек, из которых четко помню только двух школьниц в светлых ситцевых платьицах. Когда поезд приезжает на станцию «Октябрьская», парень-машинист открывает двери: на станции пока безопасно. Поскальзываясь, мы выбегаем из вагона и бежим к эскалатору. Я не успеваю за Никитой: хватаю за руку одну из девочек, которая начала плакать на платформе, спрашиваю, как ее зовут, говорю ей, мол, держись, не отставай, все будет хорошо, найдем мы твою маму. Дальше во сне небольшой временной провал.
Эпизод второй: Беларусь все еще оккупирована, но ситуация уже стабилизировалась, все к ней привыкли. В солнечный день (как сегодня) мы с Никитой выходим из метро на станции «Площадь Ленина» и видим, что оккупационные власти разбирают наш родной университет, а по развалинам какая-то бодрая продажная истфаковка-аспирантка водит экскурсии, рассказывает прохожим про какие-то короны, которые нашли при разборке здания. Короны лежат на пыльном тротуаре. После экскурсии нужно подписать бумажку, которую можно потом забрать на память. Никита о чем-то спорит с продажной истфаковкой и отказывается подписывать. На его словах «Я гражданин уникального государства» что-то толкает меня обернуться, и я вижу, как за нашими спинами огромный металлический груз на кране начинает ломать костел Сымона и Алены. Тут я начинаю плакать. Меня душит, сводит диафрагму, невозможно становится вздохнуть, но слезы не идут из меня. В скрюченном состоянии падаю на асфальт и бьюсь в истерике. Провал.
Эпизод третий: победа. На улице вечер. Небо ясное. Я курю и за спиной рюкзак. Подхожу к дому на Авакяна 30-3, возле которого растут ясени. Листьев на них особо нет, но крылатки есть, из чего можно сделать вывод, что на улице весна. Звоню в квартиру. Открывает Ада Львовна. Кричит вглубь куда-то, в комнаты. Выбегает Никита, тоже кричит, мол, дурак, дурак, мы так тебя искали. Все обнимаются и плачут. Тут слезы так и катятся.
И когда проснулся, понял, что текут на самом деле. Так что читайте Юрия Казакова. И я прочту.
-
-
20.04.2009 в 00:32-
-
20.04.2009 в 00:56Я сейчас пост вслух маме читал - она в другой комнате уже спать ложится, и так понравилось озвучивать твой текст и голос мой нравился и слова все так ладно подобраны, чтобы их прямо и проитзносить. Здорово.
-
-
20.04.2009 в 00:59-
-
20.04.2009 в 01:05Зовут меня Надя, мне 34. Это всё, что обо мне сегодня можно сказать.